"Где эти гребанные ключи?" - думает Алекс, прислонившись к стенке, пытаясь разыскать заветную связку, которая поможет отворить дверь. Апач, который стоял здесь уже минуты две-три, подумывал о том, чтобы высадить дверцу плечом, но тут ключики нашлись в заднем кармане. Очень странно, что недовикинг не нашел их сразу, видимо, чувства шалили. Дрожащей рукой Диксон нащупывает замочную скважину и вскоре расправляется с замком. С трудом оторвавшись от полюбившейся и такой удобной стеночки, Лекс из последних сил заставляет свою   тушку пройти внутрь, после чего неловким пинком ноги закрывает дверь. Вот только все не может быть так просто - прикрыв дверцу, Апач потерял равновесие, завалился в сторону, и упал на одно колено.
— Чёрт возьми, - произносит мужчина, прочувствовав удар, пришедшийся на невинную ногу.
Бывший байкер стиснул зубы, попытался подняться, но резкая боль в боку заставила его отказаться от этой идеи и с руганью упасть на пол. Мужчина сейчас лежал, опираясь на плечо, а его бок, точнее место, находящееся левее пупка, просто горело. Диксон закатывает глаза и прикладывает к источнику боли руку. Пролежав так секунд пять, Алекс понимает, что вся кисть в чем-то мокром и горячем.  Опустив взгляд вниз, изнеможенный Лекс видит, что вся футболка буквально пропитана кровью, которая теперь еще и пачкает джинсы.
"Мать твою", - думает мужчина, откидывая голову назад и практически теряя сознание.

Думаю, стоит вам пояснить, уважаемые читатели, что здесь вообще происходит. Получив работу в Нью-Йорке, наш герой понял, что нужно возвращаться к былой физической форме, из-за чего пришлось отказаться от ежедневного употребления алкоголя и, в частности, пива. Это был серьёзный удар для Апача, но он человек волевой, сумел себя заставить. Плюс пришлось регулярно тренироваться, есть всякие полезные штуки, белки, минимум быстрых углеводов, все такое. Однако отказаться полностью от такого божественного снадобья, как хмельной эль, наш герой не смог. Ведь это одна из немногих радостей в его жизни. Поэтому каждую пятницу Алекс посещал различные бары, пытаясь найти место, где подают самый вкусный алкогольный напиток Нью-Йорка. Сегодня как раз был пятница. И Апач отправился на дегустацию, причем выбрал заведение, находящееся совсем неподалеку от квартирки, где бывший байкер и проживал. Вот там-то Дикс и сидел, выпивал, болтал с барменом, а потом решил подкатить к одной барышне. Кто же знал, что у дамы уже есть кавалер, который в довольной грубой форме пригласит Лекса "выйти поговорить". А Диксон у нас мужик простой, он и вышел. Вот только неувязочка возникла тогда, когда шатен уже стоял в темном переулке, а к ревнивому парню прибавилось два его друга, которые тоже находились в баре и теперь решили подсобить товарищу. Разговор не задался сразу: ревнивец сказал, что Алекс поступает не очень достойно, знакомясь с "занятой" дамой в баре, Апач же в ответ молвил, что этот милый господин сам не прав, предпочитая своей мадаме друзей. Далее неизвестный предъявил претензии к внешнему виду байкера, а тот не остался в долгу и усомнился в ориентации своего визави. После чего имеющий претензии мужчина заметил, что Лекс ведет себя неподобающе мужчине, на что Диксон парировал тем, что перешел к неподтвержденной информации о матушке оппонента.  Разумеется, если убрать цензуру, то разговор будет более эмоционален и прямолинеен, но мы же в культурном обществе. Если говорить кратко, то завязалась потасовка. И все было бы хорошо, наш герой опытен и умел, не в таких баталиях участвовал, да его противники оказались сторонниками не самого честного боя, ввиду чего прибегли к использованию холодного оружия - раскладного ножа, который нашелся у одного из друзей ревнивца. Именно поэтому сейчас Апач лежал на полу практически своего дома, истекая кровью и бледнея на глазах. Выйдя из драки победителем, Лекс зажал рану и побрел домой, надеясь на более удачный исход. Квартал был пройден очень быстро, ключи нашлись, да вот только вы знаете, чем кончился первый шаг внутри квартиры. Собственно, в курс дела вы введены, вернемся к происходящим событиям.

"Что-то мне не очень везет сегодня", - думает, больно, почти до крови закусывая губу, дабы не терять сознания. Янки пытался оценить свое состояние, но получалось сложно - все перебивал горящий и теперь вновь кровоточащий бок. Если оценивать урон со стороны, то можно увидеть, что помимо небольшой дырки в боку, у Лекса была разбита бровь, которая успешно залила пол лица кровью, ссадина под губой, разбиты костяшки кулаков, а также множество проявляющихся кровоподтеков на теле. Но все это меркло и бледнело перед открытой раной у живота, о которой мы так много раз говорили.
Диксон напрягается (чёрт знает, откуда у него вообще силы), поднимается на колени, от боли сжимая зубы и потея. "Надо терпеть, нужно дойти до ванной, там аптечка," - думает он.  Апач глубоко вдыхает, приподнимается, протягивает свободную руку (второй зажимал рану) вперед, опирается на стол, подползает к нему, затем вновь напрягается, медленно вставая на ноги. Вот только сил не хватает, Лекс не удерживается и вновь грохается на пол, скидывая что-то со стола - неизвестный предмет падает и разбивается, поднимая шум. Алекс осознает, что силы на исходе, поэтому ложится на спину, прикрывая глаза. Весь потный, с повышенной температурой тела, бледный, истекающей кровью, наверное, он выглядел бы жалко. Да вот только в глазах все еще горела некоторая искорка, мужчина еще не сломался. "Передохнуть и вновь попытаться", - так думает шатен, лежа на плитке.

Говорят, что перед смертью вся жизнь проносится перед глазами. Это ложь. Нихрена у тебя не проносится, никто сверху не дает тебе возможность увидеть, как ты нагрешил за время своих жалких и бессмысленных скачек верхом на планете вокруг Солнца. Просто мозг лихорадочно ищет в пережитом опыте что-то, что поможет спасти твою грёбанную жизнь, а сам ты в это время истекаешь кровью на полу. Мозг молодец, а ты нет, будь как мозг, он хоть что-то делает.
Диксон много раз находился «на грани». От одного только алкогольного отравления бородач мог откинуться раз пятнадцать, если не больше. Один раз был передоз наркоты. Раза три ему пробивали голову, с десяток раз пытались забить до смерти руками-ногами, шесть раз резали ножом (теперь уже семь раз), четыре раза пытались застрелить, несколько раз даже на машине сбивали. А Лексу все похерам, он как Терминатор. Он всегда выкарабкивался, всегда вылезал из любого дерьма. Раны заживали так быстро, будто янки звали Джеймс Хоулетт. И даже сейчас, истекая кровью в добром десятке метров от аптечки, Алекс почему-то даже не мог подумать о том, что вполне может склеить ласты в ближайшие полчаса. Байкеру просто не приходила эта мысль, да и зачем думать о плохом? Апач думал позитивно и рационально. Чувствуя, как из его живота течет кровушка, мужчина думал, как сейчас еще немного наберется сил, а потом доползет до заветного чемоданчика, в котором лежало все необходимое, чтобы остановить кровотечение. Да-да, Лекс не такой идиот, как может показаться, он довольно продуманный человек, который привык «прикрывать тылы». Поэтому, переехав, он сразу же реквизировал (ладно, шутка, подкупил одного медбрата) целую кучу лекарств (в том числе и морфий, который сейчас тоже мог помочь) из больнички, а также хирургический шовный материал (нитки, если говорить простым языком). А что, с таким образом жизни, как у бывшего байкера, стоит иметь такой «джентльменский набор» у себя в квартире.
План Апача оказался под угрозой срыва тогда, когда наш герой начал отключаться от потери крови. «Вот бл*дство», - думает бородач, когда первый раз его голова упала на плитку, заставив сознание отрубиться на пару секунд. Вот это было не так хорошо. Янки попытался проползти еще хоть немного, но силы были буквально на 0. Американец чувствовал себя мотоциклом, у которого почти закончился бензин, а водила все равно пытается выжать из железного коня хоть немного. Сравнение дебильное, но Алексу можно простить, он, все-таки, умирает!
В один момент байкер просто перестал понимать, где глюки, а где реальность - они сплетаются в тугой клубок, который буквально разрывает тебя изнутри. Полуобморочное состояние - это очень мразотная вещь, ведь ты совершенно путаешься во всем, что тебя окружает. Начинаются галлюцинации, тебе кажется какая-то ересь, органы чувств тоже начинают подводить. К примеру, Апачу показалось, что входная дверь хлопнула, и кто-то оказался в его квартире. «Ага, конечно, могу я кому-то понадобиться», - думает янки, лежа на полу и совершенно не шевелясь, где-то в глубине души мужчина надеялся, что сможет восстановиться. «Было бы смешно, реши хозяин квартирой зайти забрать деньги за аренду», - шутит про себя шатен. Он бы ухмыльнулся, да вот сил не хватало даже на это.
А вот то, что было дальше, Алексу совсем не понравилось. Сначала Диксу послышался какой-то шум, будто чья-то речь, причем глюк прошел не сразу, а повторился, причем теперь голос был еще громче. Лекс даже начал раздражаться. Даже сознание не дает спокойно истечь кровью, посылает слуховые галлюцинации. Ну хорошо, что не зрительные, Апачу не хотелось испытать нечто в стиле путешествия Стивена Стрэнджа по вселенной...
И только когда бородач почувствовал на своей коже прикосновений чьих-то рук, унюхал запах чего-то сладкого... и алкогольного, вот тогда мужчина понял, что это, походу, ему не кажется. Американец приоткрыл глаза, узрев перед собой прекрасную деву. О, какие мысли пришли в голову! Неужели есть жизнь после смерти?! Неужели за ним, как за воином, павшим в бою, пришла прекрасная валькирия? О да, это значит, что теперь эта прелестница приведет его в Чертог Одина, где Алекс встретится с великими воинами, с которыми каждый день будет насмерть биться, а потом вместе выпивать и веселиться?! Боже, это же прекраснее, чем жизнь! Однако зрение фокусируется и янки видит перед собой Шарлотту.
— Да жив я, бл*ть, - из последних сил рявкает Дикс, однако его слова звучат все равно тихо и обессилено. Чёрт, Апач ненавидел быть в таком состоянии.
Откровенно говоря, Лотти действительно была сейчас потусторонней сущностью, но не валькирией, а ангелом. Ангелом, который не отправит мужчину в другой мир, а оставит его в этом. Мужчина сплевывает кровь, проводит языком по губам, пытаясь выдавить из себя несколько основных слов, т.к. на остальные могло не хватить сил.
— Под ванной... черный чемоданчик. Нитки, дезинфекция, морфий, - выдает Алекс, понимая, что его глаза закатываются, а разум вновь покидает тело. Но все же из горла вырываются еще три слова, три самых важных слова, - И виски захвати.

Отредактировано Alex Dixon (2017-03-18 00:38:58)

Значит так, ситуация не ужасна, как могло показаться. Конечно, дела хуже некуда и вообще все дерьмово, но не критично. Хотя бы, потому что Лекс теперь не один, а значит, его шансы выжить утраиваются. Хотя, с учетом, что в спасителях Шарлотта... Таки удваиваются. И нет, не думайте, викинг ценил Лотти и даже по-своему, очень своеобразно, любил. Просто байкер не был уверен в том, что она имеет обширный опыт в оказании первой помощи. И вообще, лечила ли она кого-нибудь когда-нибудь, кроме кукол в детстве. Хотя, если честно, Апач предполагал, что в детстве у Шарли были не пупсы, а деревянные игрушки, прибитые к полу. Однако надежда всегда уходит последней, а у Диксона она только пришла, явив миру свой гордый лик и блондинистую голову.
Несмотря на то, что Апача херачило, как наркомана после дозы героина, он пытался победить себя, стараясь максимально оставаться в сознании, дабы контролировать процесс  лечения себя любимого. Что же это за жизнь, когда самому приходится поддерживать собственную... жизнь?! Алекс вырубался и через несколько секунд очухивался. Вот Шарлотта пропала. Вот все еще ее нет. А вот она вытаскивает из ванной чемоданчик и тащит его к лежащему на полу Диксу. Байкер даже услышал ее слова, после которого тихо засмеялся.
— Ага. В квартале отсюда в подворотне лежит три тушки разной степени свежести, а кто-то мог даже выжить, - удивительно, откуда у Лекса сил на столько слов подряд, но он смог. И это не могло не радовать. Неужели регенерация все же работает? А, нет, показалось.
Алекс действительно не знал, что произошло с теми парнями. Когда его били втроем, он стойко отбивался, держал удар, несмотря на боль и раздражение от нечестной битвы. Однако когда один пырнул Диксона ножом, мужчину как переключило. И вместо относительно спокойного Лекса, получающего удовольствие от битвы, на сцену вышел Апач, берсерк, упивающийся не процессом, а итогом – смертью. На самом деле, тогда мужчине буквально и фигурально залило кровью глаза и бойню он подробно не помнит. Ну, знаете, там адреналин в кровь ударил, организм начал бороться с раной, мозг чувствовал угрозу... Какие-то кадры остались, вроде тех, где Дикс бьет одного из противников головой об стену, но ничего конкретного. Поэтому путь в больницу закрыт. Да даже если нанять частных врачей, то придется потратить значительную сумму. И пусть у Шарли такие деньги есть, Алекс слишком гордый, чтобы принимать их.
— Похер, что не занималась, - отрезает Апач, глубоко вдыхая и стараясь задержаться в реальности, чтобы раздать указания. — Майку на мне разорви и вколи мне ампулу морфина. Мне станет легче, я смогу тебе помогать.
Диксон был достаточно опытен в оказании первой помощи. На всякий колото-резанных ранах так вообще специализировался и очень часто зашивал своих товарищей, а они за это проставляли ему пиво или что крепче. Кайфово было, ничего не сказать. Самого Апача несколько раз штопали и более отбитые ребятки, рядом с которыми Шарлотта выглядела просто дипломированным специалистом (в области нейрохирургии, ага). Тем более в те времена единственным анальгетиком был алкоголь, причем дерьмовый, а тут качественный морфий. Можно еще и кайф от этого словить, ох. Собственно, то, что Алекс часто получал травмы, свидетельствовало его тело, которое Шарлотта сможет лицезреть, когда таки разорвет (или все же разрежет, в чемоданчике были ножницы, ими потом и нити можно перерезать) футболку: куча шрамов от ножей, дырка от пули рядом с кровоточащей раны, мелкие порезы, ожоги, словом, история жизни Апача во плоти (элитная шутка).
— Если меня вдруг вырубит, то запоминай, - Лекс прикрыл глаза, выдохнул воздух из легких, вдохнул вновь и постарался продолжить. – Вытирай кровь ватой, ее там много... Края раны особенно тщательно. Если не остановится, то хер с ней, накладывай лейкопластырь по обе стороны пореза и шей. Нитки, ножницы, все там. И не забудь про морфий, а то я буду дергаться, и все будет херово.
После этих слов Алекс опустил голову на пол, вручая свою жизнь в руки Лотти. В принципе, она была достойна этого дара. Доверял ли он ей? Безусловно. Подводила ли она его когда-нибудь? Нет. Тем более, Шарлотта была единственным человеком, который хоть что-то значил для Апача в этом чёртовом городе. Поэтому вполне логично, что сейчас, находясь на грани, между жизнью и смерти, его будет пытаться спасти именно она. Во всяком случае, Апач был искренне рад, что девушка рядом. Почему именно? Это уже другой вопрос.

Отредактировано Alex Dixon (2017-03-20 21:32:40)

Ну, нет, между прочим, ничего страшного в тройном убийстве нет. Точнее, конечно же, есть. С точки зрения морали или, быть может, религии (некоторых видов так точно), убийство само по себе грешно и отвратительно как явление, за него можно стать курочкой гриль в геенне огненной. С точки зрения сражения «по-мужски», в этом не было ничего необычного. Возможно, Диксон просто был довольно простых нравов и не лучшего воспитания, ибо воспринимал убийство как нечто обыденное. К примеру, байкеры из «Святых» мочили своих конкурентов направо и налево. И их же конкуренты потом мстили, устраивая засады и облавы, подрезая мотоциклистов, словно цветы. И это было... Эм... Нормально! В порядке вещей. Люди умирают, постоянно, ежедневно и ежеминутно, трагедией ли будет то, что ты сам кого-то отправишь на тот свет? Одним больше, одним меньше, в мире еще 7 миллиардов (и это только по официальным подсчетам). Поэтому Дикс легко мог работать киллером и без проблем выполнял всю «грязную работу», ведь для него она не была чем-то тяжелым. Просто многие сталкиваются с моральной дилеммой, типа «быть или не быть, убить или не убить, вдруг у него семья и дети». А Апачу было плевать на детей, на семью и на саму цель тем более. Собственно, именно поэтому Диксон ценился в профессиональных кругах. Его рука не дрогнет, когда это нужно.
Проблема была в том, что «современное общество» не разделяло «первобытных» взглядов Алекса. И наш байкер-философ пришел к выводу, что эти взгляды привели к тому, что профессия киллера стала так популярна. Соответственно, количество смертей не уменьшилось.  А что, логическая цепочка проста: люди делают убийство преступлением –> народ боится убивать самостоятельно –> они ищут тех, кто способен –> те выполняют заказ. Что мы имеем в сухом остатке? Трупа. Только умерщвлен человек не твоими руками, а чужими. И какой в этом кайф?
От философских размышлений Лекса вывела игла, впившаяся в его тело. О да, Шарлотта действовала довольно быстро, морфин был введен оперативно. Замечательно, теперь надо ждать... Спустя некоторое время (сложно говорить про точные цифры, когда из тебя вытекло столько крови) мужчина почувствовал, как по телу растекается тепло, становится так приятно, показалось, что даже мышцы окрепли, состояние явно улучшилось. Апач даже приоткрыл глаза, а на губах появилась легкая ухмылка (все же Дикс еще был слишком слаб). Лотти, в свою очередь, выглядела чуть хуже. Нет, разумеется, дама была прекрасна всегда, но сейчас Лекс, кажется, впервые увидел, как она чего-то боится (предательски подрагивали руки, плюс обо всем говорило лицо) Вау, вот это кадр – мисс Роксфорд чего-то боится. Это надо на первую страницу «New York Times» с пометкой «молния». А если честно и без издевок, то шатен действительно удивился такому состоянию Шарлотты. Неужели она волнуется? Да, конечно, они вдвоем через многое прошли, много всего поведали за этот год, но чтобы прям так паниковать? Может на это были еще какие-то причины, но Апачу было чертовски приятно. Такие, как Алекс, привыкли, что в этом бренном мире они выживают одни, а значит, заботиться о себе должны тоже сами. И из критических ситуаций надо тоже выпутываться самостоятельно. Но даже таким суровым викингам, как Диксон, иногда нужна помощь. Именно поэтому ему так льстило не только само присутствие Шарлотты, но и то, как она волновалась за него. А, может, это все из-за наркотика. Хрен его знает, давайте не будем выяснять.
— Ты все правильно делаешь, ты справишься, - хрипит Лекс. Кровь подошла к горлу и застряла там, нужно было откашляться, но если это произойдет, то блондинку банально забрызгает красной жидкостью из живота. – Со мной все хорошо, морфин действует.
Сказав это, Диксон сжал руки в кулаки, понимая, что даже, несмотря на обезболивающее, зашивание раны может оказаться процессом болезненным. Викинг был, конечно, человеком крепким, ему раны и раскаленным ножом прижигали, но сейчас его тело было ослаблено, поэтому он мог случайно дернуться, а мешать Лотти, которая и так изо всех сил старалась, не хотелось. Да вообще, Алекс, несмотря на неожиданный подъем сил, просто хотелось отдохнуть. Слишком много усилий ушло на то, чтобы добраться до дома, организм не выдерживал. Но надо было держаться, дабы, если что, помочь Шарлотте.
— Когда закончишь, дай мне немного передохнуть. А сама выпей виски, я его для тебя просил принести, - усмехается Апач, широко улыбаясь собственной шутке.  Однако после этого он задал серьезный вопрос: – Ты-то как?
Нет, действительно, виски было именно для нее. Ему, к сожалению, нельзя. А то поднимется давление и все вокруг буквально зальет кровью. Хотя, откровенно говоря, сейчас было не особо лучше. Чувствительность вернулась к Алексу, и он мог ощутить, что пол вокруг него мокрый.

Отредактировано Alex Dixon (2017-03-22 22:47:46)

Вот так всегда. Вы пытаетесь заботиться, через силу говорите, как все замечательно, а на вас только злобно смотрят, как на врага народа, только ядом не плюются. Столкнувшись с прожигающим насквозь (а ведь в Диксоне и так уже была лишняя дырка...) взглядом Лотти, Апач все понял и предпочел заткнуться. Что же, раз даже сейчас в крайне нестандартной и буквально критической ситуации Шарлотта находит силы на метание своих фирменных «взглядов-молний», то с ней все хорошо. Алекс поворачивает голову к потолку, слегка ухмыляется и готовится к экзекуции, слушая столь родное саркастичное бурчание блондинки.
Первое, что почувствовал Апач – это резкую боль от пронзившей кожу иглы. Это вызвало дискомфорт, но и не через такое мы проходили. Дальше было больше. Мисс Роксфорд явно не обладала большим опытом в зашивании мужских тел, о чем она успела сообщить, поэтому «заштопывание» проходило не столь гладко, как могло бы. Наибольшую боль доставляло то, когда Лотти стискивала края раны, дабы рана была зашита плотнее. Ощущения были очень... своеобразными. Ну как бы вам их описать. Вот представьте, что у вас в животе неожиданно появилась дырка. Дырка, которая, мало того, что кровоточит, так еще и буквально горит. Почти как ожог диаметром сантиметров так 10 (сама рана меньше, а вот чувствительность кожи вокруг явно повышается). И вот значит этот ожог, который вы привыкли обрабатывать разными средствами, мазями, может, какой-то нетрадиционной медициной, а потом не трогать (больно же, зараза), кто-то начинает мять. Стискивать. Сжимать. Оттягивать. И пронзать острой иголкой, а потом стягивать. Ощущаете жжение? Апач же чувствовал это в десятикратном размере, но стойко держался: скрипел зубами, тяжело дышал, потел, но не шевелился. Байкеры, как и викинги, не сдаются.
Боль мешала рационально соображать, Алекс не мог даже посчитать перелетающие через барьер мотоциклы (не овец же считать, ну). Диксон, находящийся на грани отключки от действия морфия и физических страданий, сейчас старался погрузиться как можно глубже в свои мысли, чтобы не фокусироваться на происходящем - кажется, обезболивающие ударило по сознанию, но вот чувствительность была все такой же. Лекс вспоминал свое юношество, пьяные дебоши, разбитые в кровь костяшки и лица, разрезы от бутылок, шальные пули, сломанные ребра -  словом, всё, от чего ему когда-то было больно. Вспоминания уже отпустивших «страданий» придавали сил и заставляли Алекса даже слегка улыбаться, пока Шарлотта подрабатывала ткачихой.
Дикс так и не понял, когда все закончилось. Просто в один момент резкая боль от касания разрезанной плоти прошла и ее заменила пульсирующая, непосредственно в ране. Апач приоткрыл глаза и слегка перевел голову в сторону Лотти, которая сейчас сидела рядом. Руки подрагивали, но блондинка явно пыталась удерживать себя от истерик, не желая давать волю чувствам.
Алекс хрипит, стискивает зубы, но разворачивает свою тушку слегка на бок. Да, ему нельзя шевелиться и вообще тревожить рану, но сейчас мужчине плевать. Шатен, закусив губу, начинает медленно разворачиваться на месте, дабы лечь под углом примерно 90 градусов к Шарлотте. Это занимает не так мало времени и достаточно сил, но Апач делает все, чтобы совершить «маневр». Барышня же не реагирует, Диксон прекрасно это понимает и дает ей время на размышления, погружение в себя и рефлексию.
Мисс Роксфорд, несмотря на произошедшие события, держалась очень хорошо. Не паниковала, не дергалась, пусть и боялась,  но стойко все переносила. Собственно, как и всегда. И вот сейчас, когда все кончилось, она могла дать волю своим чувствам, выплеснуть все накопившееся, но Шарлотта не сделала этого. Дама продолжала держать себя в рамках, а эмоции на замке. По подрагивающему телу можно было понять, что её переживания и боль рвутся наружу, пытаются выбить ту дверь, за которой их заточила блондинка с столь необычной улыбкой. Но девушка не позволяла им это сделать. В этом была вся она – Шарлотта Роксфорд. Все должно быть по ее задумке, по ее плану, все подчиняться ей и будут делать то, что она прикажет. От лишних эмоций Шарли оградилась крепкой броней. Апач видел ее во всех состояниях, но в таком, когда ее «панцирь» дал трещину, впервые. И сейчас Алекс лишний раз понимал, что не зря он тогда поверил в нее. Диксон готов идти за ней хоть в Седьмое пекло, если она только попросит.
Развернув свою заштопанную тушку, Лекс опирается на локти, подтягивая свое тельце ближе к Лотти. Тело не слушалось, мышцы были ватными, но Апач пересиливал себя. Оказавшись совсем рядом с тяжело дышащей Шарлоттой, мужчина чуть приподнимает свою голову и опускает на ее колени. Диксон, запыхавшись, закрывает глаза, пытается выровнять дыхание. И лишь после нескольких минут приоткрывает один глаз, устремляя взгляд вверх, на утомленное лицо блондинки, которое даже сейчас не потеряло своего шарма.
— Спасибо, Шарлотта, - тихо, но так, чтобы она услышала, произносит Апач, вновь закрывая глаза.
Это был, наверное, третий раз, когда он называл ее лично «Шарлоттой». Обычно Алекс обращался к ней «Лотти», «Шарли», «детка», «малышка», чаще «стерва». Но сейчас Дикс вложил в эти два слова всю благодарность, имеющуюся в сердце. Лежа на ее ногах, мужчина понимает, как сильно вымотан. Напоследок его губы растягиваются в фирменной ухмылке – явный признак, что с ним все хорошо – после чего мужчина окончательно расслабляется, теряя связь с реальностью.